Ренессанс в Мантуе взлетел с середины пятнадцатого века, в зависимости от династии Гонзага, которая сделала город, несмотря на малость территории и ее относительную важность на европейской шахматной доске, одном из самых великолепных судов в Европе. В отличие от других уклонов от итальянского Возрождения Мантовано относился только к правящей семье: разница между комиссиями Гонзаги и Мантуанской, как бы богатой она ни была, ужасна.
Исторический и культурный контекст
Гонзагас изгнал Бонаколси в 1328 году, навязывая господство над Мантуей, которое продолжалось до семнадцатого века. Будучи Мантуе царскую вотчину, Гонзага упорно трудились, чтобы получить императорскую легитимности, который пришел в 1432 году, когда Gianfrancesco Гонзага, полученный титул маркиз. Имперская связь всегда была причиной гордости и престижа для семьи, что также подчеркивалось повторными браками с принцессами немецкого происхождения.
Династия великих покровителей, Гонзага сразу же посвятила себя своему господству над городом также через художественные комиссии, поселившись в децентрализованном замке Сан-Джорджо.
После 1423 года Джанфранческо Гонзага финансировал создание Ca ‘Zoiosa, школы гуманиста Витторино да Фельтре, которая была наставником сыновей маркиза. Таким образом, будущий правящий класс получил образование от младенчества до классической культуры, римской истории, поэзии, философии, математики и астрологии.
В первой половине века преобладал поздний готический стиль, как и в остальной части Ломбардской области, с фундаментальным пребыванием Писанелло в качестве придворного художника до его смерти в 1455 году, который реализовал фрески рыцарского тона (Торнео-битва при Луверзепе) и серия медалей большой элегантности. Однако контактов с тосканскими художниками не хватало, как и присутствие Филиппо Брунеллески в городе между 1436 и 1438 годами, когда его спрашивали о проблемах с гидравликой. Широкие гуманистические знания, которые распространялись в городе, определили раннее сближение с гуманизмом Падуан с повторными контактами с Донателло и пребыванием тосканских архитекторов Антонио Манетти и Луки Фанчелли.
Резкий скачок по качеству произошел после мира в Лоди (1459 г.), когда на территории Мантуи был счастливый момент политического престижа, санкционирующий важность города на итальянской шахматной доске, между Миланским Консульством и Серениссимой. Эта центральность была запечатана в том году, когда Мантуя был выбран в качестве места совета, назначенного Пием II, чтобы организовать крестовый поход против османов, чтобы возобновить Константинополь, который упал в 1453 году. В этом случае маркиз Людовико IIIhe почти одновременно назвал Леона Баттиста Альберти (в городе с 1459 года) и Андреа Мантенья (с 1460 года), которые обозначили неоспоримые ориентиры художественного авангарда Мантуан.
Эпоха Людовико Гонзага, находившаяся у власти до 1478 года, ознаменовала собой первый кульминационный момент в художественной жизни города, за которым последовала короткая маркиза его сына Федерико, по существу продолжающая его отца. С приходом к власти Франциска II интересов молодого наследника они превратились в основном для продолжения военной традиции семьи, став известным лидером. Вместо этого его жена Изабелла д’Эсте, одна из самых культурных и знаменитых женщин эпохи Возрождения, доминировала на художественной сцене, коллекционируя антиквариат большой ценности и требуя сотрудничества величайших артистов, действующих на полуострове, таких как Тициан, Перуджино, Леонардо да Винчи и Корреджо. Эта страсть к патронажу также была передана его сыну, Фридриху II, который назвал Джулио Романо, выдающегося ученика Рафаэля, Мантуа, который создал для него Дворец Тэ, необычный пример классицизма XVI века.
Городское планирование
Городские интервенции в городе были ограничены, также из-за того, что его структура уже установлена на какое-то время и не очень гибкая: с трех сторон город закрыт поясом озер, происходящих из Минчо, с дорожной сетью, полученной от римского эпохи. Северо-восточный угол города был старым политико-религиозным центром, вокруг нынешней площади Сорделло, где находился дворец Бонаколси, в отличие от муниципального ядра Пьяцца делле Эрбе и Блетто, сведенного к рыночной позиции.
Здания, продвигаемые Гонзагами, вращались в новом политическом центре замка Сан-Джорджо и двух церквях Сант-Андреи, в которых содержались почитаемые реликвии, и Сан-Себастьяно, частная церковь династии.
Архитектура
Сан-Себастьяно
В архитектуре было решающим прибытие в 1459 году Леона Баттисты Альберти, вызванное Людовико III Гонзагой. Его первое вмешательство касалось, начиная с 1460 года, церкви Сан-Себастьяно, которая стоит на краю центра вдоль одной из главных артерий, ведущих к болотистой зоне Чая, прямо за стенами, где находились киоски знаменитых лошадей , гордость дома.
Альберти разработал строгий и торжественный строй, и, хотя его проект не был добросовестно и произвольно восстановлен в двадцатом веке, он стал основой для ренессансных размышлений о зданиях с греческим крестом. Церковь разделена на два этажа, с нижним подвалом, и шарнирно соединена с центральным пространством, почти кубическим и покрытым перекрестным сводом, из которого отходят три коротких апсидных орудия одинакового размера. Четвертая сторона — фасад, где есть портик, который сегодня состоит из пяти отверстий. В общем, это классическая разработка храма на подиуме, со сломанным архитравом, тимпаном и сирийской дугой, свидетельствующими о крайней свободе, с которой архитектор располагал элементы. Возможно, вдохновение было поздним античным произведением, таким как оранжевая арка.
Sant’Andrea
Древняя лексика управлялась с равной легкостью в базилике Сант’Андреи, хотя и в этом случае, подделывая оригинальные проекты, которые происходили в ходе работы, после смерти Альберти. Здание было создано, чтобы заменить святыню, где почитали драгоценную реликвию крови Христа. Альберти изменил ориентацию церкви, совместив ее с дорожной осью, которая соединяла Палаццо Дукале с Чаем.
Завод церкви — это латинский крест с одним большим нефом с бочонком с лакунаром, на котором открываются часовые церкви с прямоугольной основой. Выбор был также связан с конкретными древними ссылками, такими как этрусский храм, описанный Витрувием и Базилика Максентиуса. Для того, чтобы монументально запечатать всю площадь, фасад получил особое значение, созданный как триумфальная арка с одной аркой между стенами, еще более монументальной, чем предыдущий пример на фасаде Темпио Малатестиано. Затем больше внимания уделяется второй верхней дугой, выше барабанной перепонки, которая знаменует высоту ступицы и которая благодаря внутреннему отверстию позволяет освещать здание. Атриум имеет большую толщину, как точку фильтрации внутри и снаружи, которая также повторяется в очертании внутренних часовни.
Палаццо Дукале и замок Сан-Джорджо
Со времен Людовико III Гонзага замок Сан-Джорджо, сильная крепость на Минчо, был объектом перемен, которые постепенно, поколение за поколением, трансформировали его внешний вид из военного здания в благородную резиденцию. Со временем замок был оснащен новыми крыльями и внутренними двориками, став реальным дворцом, Палаццо Дукале, настоящим городским дворцом, отдельным и совершенно вне масштаба по сравнению с настоящим городом.
Palazzo Te
Построенный между 1524 и 1534 годами по заказу Федерико II Гонзаги, это самая известная работа итальянского архитектора Джулио Романо.
Картина
Андреа Мантенья
Картина для Гонзаг была доминирующей на протяжении пятнадцатого века Андреа Мантенья, придворного художника с 1460 года, когда он преуспел до позднего Писанелло, до своей смерти в 1506 году. Избранный молодой в Падую Людовико III Гонзага, художник выделялся как один из самых инновационных и революционных из итальянской сцены, с его сильными интересами к классической древности и для создания с изображением иллюзорно открытых пространств, где пространство реально и красиво сочетается с большим мастерством. Среди его первых работ для маркиза стоит стол Смерти Девы, созданный для пропавшей частной часовни Кастелла Сан-Джорджо, где тема обрабатывается без чудесных намеков, в архитектуре с видом из окна, которое мелко ухватился за жизнь. Углубление форм и цветов, начатое в путешествии художника уже в алтаре Сан-Зено (1457-1459), развивается здесь, с большей естественностью человеческих жестов и типов, которые облагораживаются широким монументальным дыханием композиции ,
Великим шедевром художника в Мантуе является камера degli Sposi («Фотокамера»), выполненная в 1474. Довольно небольшая среда представления покрыта фресками на стенах и в хранилище. С четырех сторон два покрыты расписной драпировкой, а остальные представляют одни и те же шторы, но отодвинулись в сторону, чтобы показать сцены из суда Гонзаги. Покрашенные столбы, по-видимому, содержат лоджию, которая прорывается через реальное пространство стены, а также включает в себя реальные предметы комнаты, такие как полка камина, которая становится поднятой базой террасы, где Людовико, сидящий рядом с женой, он получает письмо от своего секретаря. Иллюзорная игра находит свою вершину в знаменитом окуле хранилища, где серия херувимов и подружек невесты, глядя в шутку, выглядывает, сильно укороченная соттином су. На своде есть также изысканная серия фресок гризейла с бюстами римских императоров и мифологических сцен, которые придают залу тон великолепного древнего зала, где жизнь современного двора требует того же благородства классического возраста. Камера degli Sposi отметила эпохальный поворотный момент в стиле итальянских судов, который из роскошных украшений позднего готического стиля перешел к более торжественному, интеллектуальному и гуманистическому образу.
Под Франческо II Мантенья посвятила себя еще более амбициозной работе: «Триумфы Цезаря» (1485-1505), где страсть к древности, престижная хвастовство для покровителей и средневековое наследие страсти к деталям и эпизодическим деталям , Цикл, из которого известно девять полотен, все в здании Хэмптон-Корт в Лондоне, был чрезвычайно знаменит, посетил каждый гость уважения и отпраздновал всех, даже если вся эта популярность находится на пороге плохого состояния сохранения сегодня , из-за многочисленных и ненадлежащих попыток восстановления на протяжении веков. Каждый холст имеет квадратную форму, около 2.80 метров с каждой стороны, где изображены протагонисты триумфальной процессии Юлиуса Цезаря, которая разворачивается в картине для всей комнаты, с точки зрения, оптимизированной для взгляда снизу. Фактически, в древние времена считалось, что существует система деревянных столбов, которые перемежаются по сценам, создавая впечатление даже в этом случае, чтобы увидеть все через открытую лоджию. Процессия, вдохновленная более древними и современными источниками, разворачивается с непрерывными изобретениями, не уступая, когда данные ученого помещаются на заднем плане с помощью человеческого представления, оказавшегося в самых разных отношениях.
Эра Изабеллы д’Эсте и Федерико Гонзага
В эпоху Изабеллы д’Эсте слава Мантеньи, теперь престарелая, претерпела некоторое сокращение. Хотя маркиза ценила его бесспорные таланты как художник образных и мифологических сцен, пуская в ход различные картины для своей студии, он критиковал его как портретиста, возможно, захватывая жесткие черты его стиля, не склонный к смягчению в соответствии со стилем мягкой естественности который затем был уничтожен в Италии, с такими экспонентами, как Леонардо да Винчи, Перуджино и венецианцами, такими как Джованни Беллини и Джорджоне.
В начале XVI века доминируют культурные инициативы маркизы, из которых она остается очень ценной перепиской с разными художниками, что свидетельствует о взаимоотношениях между клиентами и художниками накануне «Современного маневра». Для своего Studiolo он попросил картины у крупных художников того времени, в том числе вышеупомянутые Мантеньи и Перуджино, а также Лоренцо Коста иль Веккио и Корреджо. Изабелла была также комиссаром Тициана.
Любовь к искусству была полностью передана его сыну Федерико, который в 1524 году произвел впечатление на «современный» поворот к придворному искусству с приходом Джулио Романо, ученика Рафаэля, который создал Палаццо Те, размахивая знаменитой Салой дей Гиганти.
скульптура
На суде Мантуя у скульптуры не было много следов из-за отсутствия карьеров на территории и дорогих импортных пошлин с соседних территорий. По этой причине было разработано богатое производство гризейских картин, в котором был величайший создатель в Мантеньи. Только во времена Изабеллы д’Эсте были остатки некоторых известных скульпторов, таких как Ломбардо или Антико, автор серии бронз, имитирующих классические произведения для студии Изабеллы.